В прошлой статье мы остановились на том, как Пётр предпринимал первые шаги к отстранению сестры от власти, а Софья подготовила поддельное письмо,очерняющее брата. Настало время узнать, чем закончилась борьба в ту решающую ночь на 8 августа 1689 года.
К вечеру 7 августа глава Стрелецкого приказа Фёдор Шакловитый собрал стрельцов у Кремля. По отрядам пошли слухи и уговоры: раз заговорщики хотят убить Ивана, в отместку необходимо казнить царицу Наталью Кирилловну, а если Пётр станет её защищать — покончить с ним.
Но план провалился. Начальник пяти сотен стрельцов, Михаил Елизаров, узнав о готовящемся нападении на Петра, решил предупредить царя. Он отправил в Преображенское двух верных солдат, чтобы донести о заговоре.
Ночью стрельцы подняли Петра с постели. Услышав новости, царь по-настоящему испугался. С 1682 года, когда стрельцы бесчинствовали в Кремле и убивали всех, кого подозревали в заговоре, Пётр боялся их неконтролируемой ярости. В одной сорочке и босиком царь бросился в конюшню, велел седлать коня и ускакал в ближайший лес. Уже потом слуга привёз ему одежду и обувь.
За 5 часов Пётр добрался до Троицкой лавры в надежде спрятаться за её толстыми стенами. Он прибыл в 6 часов утра совершенно без сил. Его сняли с коня и уложили в постель. Пётр заливался слезами, рассказывая настоятелю о случившемся. Он просил укрытия и защиты.
На следующий день в лавру прибыла и вся семья царя: мать Наталья Кирилловна, жена Евдокия и любимая сестра Наталья.
Ночь на 8 августа навсегда осталась в памяти Петра, как и дни стрелецкого бунта 1682 года. Именно с этой ночи у него начались «личные ужимки и кривления шеею», которые стали проявляться в моменты сильного волнения и тревоги. Современники называли тик «болезнью судорожных подёргиваний». Сам Пётр говорил о страхе перед стрельцами так: «все уды во мне трепещут; помысли о том, заснуть не могу».
Вскоре после приезда семьи в лавру подтянулся и Лефорт с «потешными».
Весть об удалении Петра в Троицкую лавру быстро распространилась по Москве, вызвав беспокойство. На его сторону начали переходить бояре и стрелецкие полковники. Несколько полков добровольно покинули Москву, чтобы поддержать молодого царя. Софья пыталась удержать стрельцов, угрожая, что тем, кто уйдёт без её приказа, будут отрубать головы или отомстят семьям.
Однако царевна понимала, что ей необходимо помириться с Петром. Она отправила в лавру патриарха Иоакима, рассчитывая через него найти путь к примирению. Но Иоаким не стал защищать Софью, он заверил молодого царя в своей преданности.
Софья, как и семь лет назад, пыталась склонить на свою сторону стрельцов и народ. Она утверждала, что всё случившееся — результат хитроумного заговора Петра, который якобы хочет убить Ивана и сестёр. Но теперь её слова звучали для многих неубедительно.
С каждым днём всё больше полков переходило на сторону Петра. Его превосходство перед женщиной считали очевидным, как и право на трон. Несколько недель Пётр оставался в Троицкой лавре, где в начале сентября по совету приближённых написал грамоту в Немецкую слободу. Он призывал иностранных полковников и офицеров присоединиться к нему. Европейские командиры поддержали молодого царя.
Несмотря на накопленные военные силы, Пётр не спешил двигаться к Москве. Тем временем стрельцы, оставшиеся в Кремле, начали арестовывать противников Петра и отправлять их в лавру. Среди сдавшихся был и Василий Голицын, который сам прибыл в Троицу, чтобы избежать худшей участи.
Стрельцы потребовали выдать Петру главного сторонника царевны — Фёдора Шакловитого. Софья пыталась защитить фаворита, но пришлось уступить. Шакловитого привезли в лавру, где он был немедленно подвергнут пыткам и казнён.
Судьба Василия Голицына оказалась менее трагичной: за него вступился двоюродный брат Борис. Вместо смертной казни Голицына лишили всех титулов и земель, сослав с семьёй.
Для окончательного свержения сестры Пётр направил письмо брату Ивану. Он обвинял Софью в захвате власти, напоминал о законности царствования и заявлял, что пришло время братьям править самостоятельно:
А теперь, государь братец, настоит время нашим обоим особам Богом врученное нам царствие править самим, понеже пришли семи в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей ц. с. а. [царевне Софье Алексеевне], с нашими двумя мужескими особами в титлах и в расправе дел быть не изволяем: на то б и твоя б государя моего брата воля склонилася, потому что учела она в дела вступать и в титлах писаться собою без нашего изволения, к тому же ещё и царским венцом для конечной нашей обиды хотела венчаться. Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас.
Письмо написано через месяц после побега Петра в лавру. Вскоре был издан указ, предписывающий исключить имя царевны из всех официальных документов, где оно упоминалось наряду с именами царей.
В конце сентября боярин Троекуров передал царевне волю Петра: уйти в Новодевичий монастырь. Софья медлила, но, понимая, что сопротивление бесполезно, подчинилась. В монастыре у неё остались многочисленные слуги и все удобства для достойной жизни. Сёстры и тётки могли навещать её по большим праздникам, но Софье запрещалось покидать стены обители. У ворот круглосуточно стоял караул из солдат «потешного» Преображенского.
Спокойная жизнь Софьи продлилась до нового стрелецкого бунта 1698 года.
Историки считают датой её свержения 12 сентября 1689 года. Именно в это время начались новые назначения бояр и вельмож на должности. В начале октября Пётр вернулся в столицу. Кризис власти продлился 2 месяца и наконец-то закончился. Но власть царя оставалась скорее номинальной.
Молодой царь почти не интересовался управлением, оставив решение государственных дел матери, Наталье Кирилловне. Та, в свою очередь, делегировала обязанности своим приближённым: Льву Нарышкину, который занялся внешней политикой, Борису Голицыну, контролировавшему Поволжье, и Тихону Стрешневу, отвечавшему за внутренние дела.
Дела в государстве что при царевне Софье, что при царице Наталии лучше не стали. Пётр продолжал жить личными интересами, «потешными забавами» и Немецкой слободой, а шумные пиры с друзьями обрели ещё больший размах.
Литература
В. Г. Анишкин «Быт и нравы царской России»
Б. Б. Глинский «Царские дети и их наставники»
В. Н. Балязин «Начало Петровской эпохи»
С. Ф. Платонов «Петр Великий. Личность и деятельность»
А. Г. Брикнер А.Г. «История Петра Великого»
